НЕМНОГО О ПРОШЛОМ
Поневоле мне вспоминаются те страшные годы, когда с началом войны наша семья из Москвы, где мы жили до начала войны, и где я родился, переехала в подмосковный дачный посёлок Клязьма (40 км от Москвы). Отец ушёл на фронт, а мы с матерью и братом Эдиком поселились на окраине посёлка Клязьма, рядом с аэродромом, что впоследствии оказалось довольно опасным, так как немцы уже в начале войны пытались прорваться к Москве, но не всегда им удавалось прорваться через систему противовоздушной обороны (ПВО). Поэтому они бомбили пригороды Москвы. Аэродром, около которого находился наш дом, немцы бомбили часто в основном ночью, и мы боялись попадания бомб в наш небольшой деревянный дом, где кроме нашей семьи проживали ещё 3 семьи. На прилегающей к нашему дому территории росли большие деревья, и под их кронами наши лётчики укрывали свои самолёты, которые стояли прямо под нашими окнами. При бомбёжке наш дом сотрясался, и мы боялись попадания бомб в наш дом. Поэтому все жильцы нашего дома собрались и выкопали на огороде что-то вроде блиндажа, который мы прикрыли сверху накатом брёвен и присыпали землёй. При начале бомбардировки мы все скрывались в этом самодельном блиндаже и отсиживались там до окончания бомбёжки. От ближайших взрывов земля сотрясалась и сыпалась нам на головы через щели в крыше блиндажа. Все бомбардировки происходили ночью. Иногда при сигнале "Воздушная тревога" я вылезал на крышу дома и смотрел как прожекторы шарят по небу и пытаются поймать в перекрестие лучей вражеский самолёт. Если это удавалось сделать, то по самолёту начинали стрелять зенитки. Во время бомбёжки мы всегда следили, чтобы не прозевать, если на крышу дома упадёт зажигательная бомба. Поэтому всегда под рукой на крыше был ящик с песком для гашения этих "зажигалок". Немцы бомбили в основном наш аэродром, но иногда бомбы попадали в другие места, бомбили ж-д станцию, сожгли аптеку.
Когда немцы почти вплотную приблизились к Москве, наша семья осенью 1941 г. успела эвакуироваться на родину отца в село Никульское Ивановской обл. Поезд отправился с Ярославского вокзала, и мы вышли на дальнем полустанке, едва успев выбросить из вагона свои нехитрые пожитки и выпрыгнув с подножки вагона на землю, так как поезд только успел чуть притормозить и через минуту уже набрал полный ход. Нас встретила моя тётя, сестра отца, у которой мы переночевали и наутро погружившись на телегу, запряжённую одной лошадью, двинулись по лесной дороге через густой дремучий лес в село Никульское, которое находилось достаточно далеко от фронта, здесь не было стратегических объектов, и его окружали глухие дремучие леса, куда трудно было добраться врагу . Однако иногда на дальнем горизонте мы видели в небе воздушные бои с вражескими самолётами. Но главное - здесь было тихо, хотя и голодно, так как всё было отдано для фронта, для Красной Армии. Наша семья поселилась у моих бабушки и дедушки в доме, где родился мой отец. Сюда же приехала семья дяди Лёни - брата отца, состоящая из моей тёти Лизы, двоюродной сестры Лены и моих братьев Вовы и Ромы. Теперь мы все вместе стали жить в одном деревенском доме с бабушкой и дедушкой. У бабушки была корова и огород, и это помогало выжить. Я часто ходил в лес собирать грибы и ягоды, находил съедобные травы и на всю жизнь полюбил лес, где всегда можно выжить. Но скудное питание сказывалось на нашем здоровье - на ногах появлялись болячки, которые кровоточили и сочились гноем.
Я пристрастился к рыбалке и часто пропадал на берегу реки, пытаясь поймать рыбку. Рыбы в реке было много, но для её ловли нужна была удочка с леской и крючком. А это была проблема: леску я скручивал из ниток, а крючок пытался сделать из тонкой проволоки, которую нашёл у деда. Но настоящий рыболовный крючок из проволоки нельзя было сделать, так как у него не было "бородки" , чтобы рыба не срывалась с крючка. Поэтому при поклёвке рыбы надо было сразу же вытаскивать рыбу из воды, но при этом рыба часто срывалась с крючка. Поплавок я делал из сухого хвоща, который находил тут же на берегу. Ловил руками раков, ощупывая воду под берегом, и ждал, когда рак схватит за палец.
Хлеб продавали по карточкам и я ходил за ним в магазин в деревню Синиково за 4 км от нашего села, так как в нашем селе магазина не было. Школа тоже была в деревне Синиково, куда я и пошёл в 1-й класс, когда мне исполнилось 7 лет. Брат Эдик пока ещё ходил в детский сад, где заведующей работала моя мать. К тому времени я уже умел читать, так как мой дед научил меня читать по Библии. На чердаке нашего дома я нашёл старые журналы "Большевик", которые я пробовал читать. Эти же журналы я использовал в качестве школьной тетрадки, находя в них наполовину чистые страницы. Писать приходилось карандашом, который надо было где-то достать. Иногда в наше село на телеге приезжал старьёвщик, у которого в обмен на старые тряпки, одежду можно было получить игрушку - маленький мячик на резинке, свистульку, трещотку или карандаш. Но карандаш был очень жёсткий и рвал бумагу.
Ходить в школу надо было через мост на реке. Весной во время половодья и ледохода мост заливало, вода переливалась через мост и тогда связь с соседней деревней прерывалась, и я не ходил в школу и в магазин за хлебом. Когда я ходил в школу, бабушка давала мне с собой маленькую бутылочку молока. Молоко было жирное, и пока я целый час шёл до школы, молоко сбивалось и на стенках бутылки появлялись кусочки масла, которые я с удовольствием доставал из бутылки во время перемены. Иногда в школе нам в миску наливали немного супа, который мы быстро съедали.
Зимы в те годы были суровые, морозные, иногда снег засыпал наш дом до крыши и приходилось разгребать снег, чтобы выйти из дома.Спал я на печке. Развелось много волков, они потаскали с дворов всех наших собак. В соседнем доме последнюю собаку волк утащил прямо из сеней дома. Волки так обнаглели, что даже заглядывали в окна. Лошадиное кладбище в лесу они разрыли и хозяйничали там без помех. Летом волки заходили в село даже днём, и однажды крупный волк схватил молодого телёнка, и мы мальчишки с палками бросились за волком, он дотащил свою жертву до леса и только там отпустил. Так мы спасли телёнка. Мы радовались наступлению весны и тепла, бегали босиком по лужам и ручьям, бегущим по деревенской улице. Летом было намного легче прожить.
Однажды днём мы все сидели в избе за столом и молча обедали, и вдруг мой брат Эдик ни с того ни с сего говорит: "А сегодня папа приедет". Мы конечно не обратили на это никакого внимания - с какой стати отец мог появиться здесь, вдали от фронта? Но свершилось чудо. Ночью вдруг на улице послышался шум, шаги и стук в дверь.Дверь открывается, и на пороге стоит отец в полной военной экипировке! Понятно как мы обрадовались, но радость была недолгой. Отец пробыл с нами всего 2 часа. Оказалось, что воинское подразделение отца передислоцировалось сравнительно недалеко от нашего села, и отец получил разрешение на кратковременное свидание с семьёй. Через 2 часа он с шофёром на машине уехал догонять свою воинскую часть. Письма с фронта приходили редко. Иногда, один раз в месяц в наше село на телеге приезжала кинопередвижка, и все собирались вечером в церкви (здесь было что-то вроде клуба) смотреть военную кинохронику и художественные фильмы. Так как электричества в селе не было, то для просмотра к-фильма использовалась ручная динамомашина, которая вырабатывала электричество для киноаппаратуры. Для этого динамо прибивали к лавке, на лавку садились по-очереди мужики и крутили это динамо, чтобы вырабатывать эл.ток. Им, конечно, было не до просмотра кино. А все остальные зрители сидели прямо на полу и смотрели кино. Киноленты были намотаны на бобины , и когда бобина кончалась, для её замены фильм прерывался, и все зрители с нетерпением ждали продолжения фильма в полной темноте, а некоторые даже засыпали прямо на полу.
Люди всегда с нетерпением ждали вестей с фронта. И, наконец, весной 9 мая мы узнали о нашей Победе над Германией в этой страшной войне, которая унесла столько жизней. Под Ленинградом погиб брат отца мой дядя Лёня, вернулся домой в наше село другой брат отца дядя Петя с раненой ногой. Он стал работать мельником на нашей мельнице, и я часто бегал к нему на мельницу смотреть как на жернова сыпятся пшеничные и ржаные зёрна и из лотка высыпается готовая белая мука. Жизнь постепенно начинала улучшаться, и в 1946 году отец в звании майора как и другие офицеры Советской группировки войск в Германии получил разрешение пригласить свою семью на временное проживание в Германию по месту его службы. Мы с матерью и братом Эдиком приехали в Берлин, где нас встретил отец. Берлин мне не понравился - весь разбитый, в развалинах и руинах. Отец перевез нас в г.Стендаль, где мы прожили 2 осенних месяца, после чего мы переехали в г. Магдебург,где находилась комендатура нашей Красной Армии. Здесь мы прожили до 1947 года. Здесь родилась моя сестра Татьяна. К этому времени я уже пошёл в 4-й класс. Отец рвался домой , в Россию. Во время войны он получил контузию, у него открылась язва желудка, и он не хотел больше оставаться в Германии, хотя его начальство уговаривало остаться на службе до получения очередного воинского звания. Но он не мог больше ждать, рвался на Родину. Мы возвращались в Россию зимой на поезде в товарном вагоне, было очень холодно, вагон промерзал насквозь, на стенах вагона клочьями висел иней. Для согревания приходилось постоянно топить торфом чугунную печку "буржуйку", мы надели на себя все тёплые вещи и закутались в одеяла, но всё равно было очень холодно. Приехав в Москву мы снова поселились в своей квартире в пос.Клязьма. Затем в 1951 году переехали в Москву. Послевоенная жизнь была тяжёлая, продукты получали по карточкам, но страна быстро восстанавливалась и начиналась мирная, спокойная жизнь.
А что же ждёт нас сейчас? Неужели всё может повториться? Неужели люди не опомнятся и не поймут, что это будет уже конец цивилизации на Земле? Но хочется надеяться, что всё-таки здравый смысл победит и Мир будет сохранён!
https://www.ioannpr.ru/st-pamyati/853-belyaev-vadim-aleksandrovich#sigProId3def7d4ea7